До революции в России существовал парадокс. В средних учебных заведениях (гимназиях, к примеру, или бурсах) часто учились лет до восемнадцати, а то и двадцати. Человек давно уж бреет бороду и даже посещает «квартал красных фонарей», а его заставляют кланяться учителям, наказывают за хождение в синематограф, а в переменах заставляют чуть ли не по парам, за руку гулять по саду.Неудивительно, что гимназисты ближе к старшим классам становились, мягко скажем, шалунами — подобная традиция кого угодно в состоянии с ума свести.
От: Алексей Митрофанов
Самые, пожалуй, безобидные игры и развлечения встречались у семинаристов. Это и понятно — ведь свобод у них было гораздо меньше, чем у «вольных» гимназистов. К примеру, в Вологде существовал трогательный обычай — музыкальные концерты на воде. Семинаристы рассаживались по трем лодкам (в одной — духовой оркестр, а в двух других — вокалисты) и отправлялись в плавание по речке Вологде. В основном они радовали своих слушателей классическим репертуаром — вальсами, маршами, фрагментами патриотических опер («Жизнь за царя» например). Однако иной раз, под настроение, могли и расшалиться: разразиться чем-нибудь вроде «Как вышел из ковчега Ной и видит Бога пред собой».
Один из них, некто Евгений Грязнов, вспоминал: «Франтоватые семинаристы старших классов во время летних прогулок щеголяли с тросточками… Немногие щеголи старшего класса в парадных случаях появлялись даже в цилиндрах… Между семинаристами, моими сверстниками, курение было–таки довольно распространено… Другой нашей забавой, правда не частой и случайной, бывали посещения трактирных заведений… Нельзя замолчать и того, что в исключительно редких случаях появлялась и водка на столе в товарищеской домашней нашей компании».
Не говоря уж о таких невинных развлечениях, как танцы, хороводы, посещение театра и так далее.
Гимназисты, разумеется, вели себя более бурно. К примеру, художник Галахов писал о рязанской гимназии: «Это пестрое общество, говоря правду, не могло похвалиться приличным держанием. До прихода учителя в классе стоял стон стоном от шума, возни и драк. Слова, не допускаемые в печати, так и сыпались со всех сторон. Нередко младший класс гуртом бился на кулачки со старшим. Бой происходил на площадке, разделяющей классы, и оканчивался, разумеется, побиением первоклассников. Однажды, я помню, какой-то бойкий школьник второго класса вызвался один поколотить всех учеников первого. Но он потерпел сильное поражение: толпа одолела самохвала, наградив его синяками под глаза».
Нередко гимназисты затевали настоящие флеш-мобы. Вот, например, отрывок из воспоминаний одного учащегося таганрогской городской гимназии: «Идет урок, допустим, Крамсакова или Овсянникова, прозвище которого среди учеников было «Козел». На уроке шум, жужжание, шарканье ногами, усиленный кашель, музыкальная игра на поломанных перьях — обычные шалости. Вдруг открывается в класс дверь, и раздается замогильный голос: «Китайский мандарин» или «Козел, мэ», смотря по преподавателю! Слышна беготня по коридору, ученики выскакивают из-за парт, с топаньем и криком кидаются к двери, затем по коридору, якобы с целью изловить виновника. Преподаватель гонится за учениками с криком: «Назад! Назад!» Тут ему на помощь является помощник классного наставника Монтанруж или Вуков, помогает загнать учеников в класс и водворить порядок. Ученики якобы с большим негодованием на нарушителя тишины и покоя, выражая громко угрозы «подожди, мол, попадешься нам», рассаживаются по местам, чтобы снова начать шалости».
Бывали и совсем лихие шалости. На этом поприще неплохо подвизался Игорь Северянин, будущий поэт, а в то время ученик череповецкого реального училища. Однажды, например, он вместе с другим шалопаем приобрел на рынке жеребенка (благо денежки водились) и загнал его на верхний этаж здания училища. Правда, с учебой дела обстояли не настолько успешно. И как результат — завал экзаменов и статус второгодника. Об этом он впоследствии писал в своих стихах:
Учение закончилось бесславно:
Я про училище забыл,
Его не посещая днями;
Но папа охладил мой пыл:
Он неожиданно нагрянул
И, несмотря на все мольбы,
Меня увез. Так в Лету канул
Счастливый час моей судьбы!
А мать, в изнеможеньи горя,
Взяв обстановку и людей,
Уехала, уже не споря,
К замужней дочери своей.
А будущий создатель театрального музея А. Бахрушин вспоминал о годах обучения в частной гимназии Ф. Креймана (Москва): «Окна рекреационного зала гимназии выходили на Петровку, как раз против ворот Петровского монастыря, где стоял стол, на нем икона с зажженной свечой и кружка. Рядом со столом сидел монах и клевал носом. Летом или весной мы, бывало, сделаем трубки из бумаги, нажуем промокашки, нацелимся в монаха и дунем — промокашка прямо ему в морду. Он вскочит и ничего понять не может».
А в гимназическом карцере для чего-то держали скелет на колесиках. Один из провинившихся и запертых в тот самый карцер на перемене вытащил скелет и вышвырнул его из карцера в кучу прохаживающихся учеников. Скелет, свалившийся бог весть откуда, может быть, и с неба, встал прямо на колесики и быстренько поехал, щелкая при этом челюстью и размахивая белыми костями рук.
Впрочем, подчас сами господа преподаватели подавали подобающий пример. Инспектор смоленской гимназии П.Д. Шестаков признавался: «Педагогический персонал, за немногим исключением, состоял из лиц, сильно подверженных известному российскому недугу: пили не только преподаватели, но и лица, стоявшие во главе учебного заведения, даже сам директор «страдал запоем», на квартирах некоторых учителей и даже в доме благородного гимназического пансиона в квартире инспектора происходили «афинские вечера», на которых учителя пировали и плясали со своими гетерами… Воспитанников же, подглядывавших, что делается на квартире у инспектора и в каких более чем откровенных костюмах там танцуют их господа наставники, любитель «афинских вечеров» таскал за волосы и драл розгами. Эти наказания, конечно, ни к какому результату не приводили».
Но самые, пожалуй, взрослые забавы были связаны с политикой. И директор рыбинской мужской гимназии доносил начальству округа в 1905 году: «Вчера около 6 часов вечера ранил себя смертельно, вне города, ученик IV класса Лапин. Сегодня во время молитвы ученик VIII класса Бородулин, несмотря на попытку инспектора удержать его, взошел на кафедру и произнес зажигательную речь, приглашая учеников к забастовке, общей для всей гимназии, в чем он был поддержан некоторыми из старших учеников...
Волнение распространилось во всех заведениях, готовится общая сходка, гимназию до приезда начальника открыть не могу, желающих ехать отпускаю домой».
Гимназисты не остались равнодушными и к смерти Льва Толстого. Начальник губернской охранки писал: «В городе Рыбинске 8 ноября около 5 часов пополудни бывший ученик рыбинской гимназии сын чиновника Георгий Николаев Кильчевский, устроив в своей квартире тайное сборище из учеников местных коммерческого училища и мужской гимназии, открыл шествие с портретом Льва Толстого при пении «Вечной памяти» по Крестовой улице (одна из наиболее многолюдных улиц Рыбинска), направляясь к церкви Воздвиженья.
По распоряжению ярославского губернатора против Кильчевского и других лиц, принимавших участие в описанной демонстрации, возбуждается преследование в общеуголовном порядке за нарушение общественной тишины и спокойствия».
Впрочем, подобные забавы оказались наиболее губительными и для гимназистов, и для всей страны.
Они ходили в «кварталы красных фонарей», затейники… А мы по простоте душевной полагали, что гимназисты, завтрашние студенты, — просто образчики нравственной чистоты и апологеты благопристойности. Тоже, оказывается, развлекались. И получались из них — студенты. Некоторые, как Ленин, ниспровергатели, некоторые — как на картинках художника Кадулина. Он рисовал их в 1911 году. Чуть меньше ста лет прошло, а разница поразительная. В чем дело?
Об этом — в «Re:Акции» в новом сезоне…
Сделать стартовой
--------
проверка авто по вину на сайте гибдд | https://proverkaavtopovin.ru/