В далеком прошлом я училась в педагогическом колледже по специальности «учитель начальных классов». Выбирала специальность методом исключения: школа мне за девять лет осточертела настолько, что продолжать обучение в ее стенах не было ну просто никакого желания; технические специальности отпадали, потому что от одного вида логарифмического уравнения мне становилось дурно; медицинский – по причине панического страха перед расчлененными трупами даже лягушек. Значит, оставался педагогический.
С горем пополам я закончила колледж, причем во время практики даже как-то прониклась если не любовью, то интересом к будущей профессии. По окончании не мудрствуя лукаво устроилась на работу в ближайшую школу воспитателем группы продленного дня. Работа оказалась несложной, веселой, без приключений не обходился ни один день. К тому же мою альтруистически настроенную душу грела мысль, что в отличие от моих знакомых я не занимаюсь абстрактным зарабатыванием абстрактных денег, которых все равно не было даже у тех, кто ими занимался, а приношу людям реальную пользу. Очень маленьким таким людям.
Но мои светлые устремления споткнулись о банальную приземленную проблему. Мама начала предъявлять претензии по поводу моего дармоедства. Я пыталась объяснить, что двух с половиной тысяч хватает лишь на то, чтобы две недели питаться в школьной столовой, на что получила резонный ответ: «Ищи другую работу».
Может, оно и к лучшему…
Двум студенткам-второкурсницам Московского городского педагогического университета Оле Жуковой и Наташе Черных я про свою историю не рассказывала. Даже мысли такой не возникло. Потому что на вопрос, почему они решили стать учителями, они посмотрели на меня, как на не вполне нормальную.
– У меня это потомственное, в третьем поколении, – нарочито спокойно, будто я непонятливая первоклашка, объясняла Наташа. – Ну и вообще мне это с детства было интересно, другие варианты даже не рассматривала.
– А жить вы на что будете? – задала я вопрос, который когда-то столкнул меня с педагогической стези.
– Понимаю, – грустно улыбается Оля. – Поначалу, конечно, будет трудно. Но я хочу еще и второе высшее получать, по специальности «учитель английского языка». Может, к этому времени что-нибудь и измениться. Ну, правительство что-нибудь придумает…
И не успела я спросить, что именно должно придумать правительство, как Наташа, перебив меня, объяснила все буквально одной фразой:
– Я в будущем школу-интернат хочу открыть, – сказала она.
Какие еще можно было им задавать вопросы? Про то, почему они считают, что это призвание? Переживают ли они, что профессия учителя – непрестижная?
Тогда, пять лет назад, тоже не все шли в учителя, как я – от безысходности. Но даже получив педагогическое образование, у многих желание работать по специальности отпадало напрочь. Пообщавшись с Олей и Наташей, я поняла, что ситуация начала меняться. Профессия эта вновь обретает статус если не престижной, то востребованной. Мотив «зарабатывать» сменяется мотивом «самореализоваться».
По крайней мере, я меньше всего ожидала, что две будущие учительницы после моих вопросов о том, как они будут выживать, посмотрят на меня свысока. Как люди, которые собираются не выживать, а просто жить – так, как им нравится.