Я сам лично родился и вырос в «кузнице интернационализма», то есть в Казахстане, куда ссылали вообще всех. Я оттуда и уехал потому, что это очень хорошее место для ссылки, но никуда не годное место для жизни.
На лестничной нашей площадке слева от нас жили греки, наискосок — казахи, напротив — хохлы. Под нами жили ингуши, под греками — евреи, под казахами — русские, под хохлами — казахи. И так до самого первого этажа. Я до сих пор наизусть помню наш классный журнал: когда учительница математики вела пальцем сверху вниз — кого бы вызвать на казнь, я читал вместе с ней: Абфелько, Базыкин, Бахытжанов, Веллер, Васильев, Гасевская, Гаух, ага! Вот — Горчев. Б**дь! Все облегченно вздохнули.
Никогда, ни разу в жизни мне тогда вопрос национальности не доставил ни малейшего неудобства, даже наоборот: известно было, что если зайти с утра в гости к Фариду, то там найдется рыбный пирог и вчерашний чак-чак, а снимавшая у моей матушки комнату немка Екатерина Яковлевна Штер изготавливала чрезвычайно вкусное блюдо под названием штрудель.
Казахи были отдельно от всех — это да. Хотя помню, как сразу после обретения Казахстаном независимости забрел на рынок в поисках самой дешевой китайской водки и встретил там одноклассника Акылбека Нурмагамбетова, он осуществлял контроль над всем этим рынком. Он, к тому времени уже бывший боксер с переломанным и так небольшим носом, долго тряс мне руку с восхищением вечного двоечника перед вечным отличником и вручил самую лучшую бутылку водки, которая продавалась на всем этом рынке.
Ну и в район частных домов, где компактно проживали чечено-ингуши, заходить не следовало. Ну не следовало, и все тут. Наваляют — это ладно. Но они как-то удивительно талантливо умели унизить.
C тех пор прошло много лет, и вдруг оказалось, что все то, на что я когда-то не обращал внимания, оно имеет огромное значение. А я-то! У меня в любимых женщинах ходили татарки и узбечки. Я как не умел различать людей, так и не умею. То есть, различать-то умею, но по другим признакам. При том, что я в отличие от многих патриотов знаю, какая огромная разница существует между туркменами и таджиками.
Да что там, страшно сказать, я очень люблю евреев, если они, конечно, не утверждают, что при Советском Союзе евреям запрещали играть в шахматы и заниматься физикой (был такой случай, я тогда наговорил очень много всякого антисемитического, но это было уже в Петербурге).
Да, а вывод. Вывод кошмарно банальный: если человек не верит в Господа нашего Иисуса Христа — это еще не повод бить его в рыло. Если оскорбляет — тогда повод.
И еще: я очень не люблю слова «рашка» и «эта страна». Я очень неадекватный патриот.