Пророков нет в своем отечестве, зато есть герои. И не властной рукой назначенные, а истинные. А формуляров народ своим героям не выписывает, только в сказке увековечить может. Увековечит, а потом сам же и интересуется, а был ли… герой? Мы составляем свою «Перепись героев» - цикл материалов «Rе:Акции», посвященных людям, о которых уже есть или еще только будут придуманы сказки. О тех, кем уже можно гордиться.
Косоглазый пьяница
Это очень по-русски — сделать героем косоглазого пьяницу. На Руси только такие во все времена были носителями добра и справедливости, а заодно и двигателями прогресса: казалось бы, простые и незатейливые древнерусские пацаны, а то блоху подкуют, то печь оседлают, а уж повоевать с кем-нибудь за родную землю — хлебом не корми... Иванушка-дурачок да Илья-Муромец, народные любимцы, на деле — лентяи и дебоширы. На вид простые «как три копейки», но карьеристы и хитрецы. Сколько бы хорошие герои ни сражались с плохими, если приглядеться, то и те и другие одним мирром мазаны. Лешие, Водяные, Кощеи и даже Баба Яга выглядят и ведут себя так, будто накануне до утра пили, причем вместе. В общем, как ни крути, а наши герои далеко не идеальны, мягко говоря. А грубо говоря, они просто пьяницы и уроды, пусть и милые. Потому, видать, и кажутся настоящими.
Вот и Николай Лесков, придумавший «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», и представить не мог, что станет его герой не просто «гордостью земли тульской», но национальным символом мастерства. Ни больше, ни меньше.
Между тем, почти все уже забыли, что блоха, которую так ловко подковали в Туле, была «аглицкая» и что с подковами танцевать она уже не смогла — испортили оружейники тонкую заморскую работу. Кстати, если уж быть точным, не Левша те подковки делал, не он и блоху подковывал, а кто-то другой — работа была артельная. А сам легендарный мастер, если верить Лескову, только гвоздики выковал, чтоб крепить подковки, а из важной поездки в Англию привез всего ничего — понимание, что ружья кирпичом чистить нельзя. И этим он озабочен больше, чем военный министр или даже сам император…
Оружейник
Лесков признавался, что Левшу он выдумал. В Туле с этим смириться никак не могли и начали искать. А кто ищет — тот всегда найдет. Нашли: Левша — это Алексей Сурнин, известный тульский инженер-изобретатель.
По «Сказу…», Левша жил и творил при Николае I. Сурнин — лет на сто раньше, при Екатерине II, Павле I и Александре I. Блоха, конечно, чистейший вымысел из народной поговорки, но, так или иначе, а Левша в Англию действительно попал. Это главный довод сторонников Сурнина: его действительно посылали в Англию учиться. Правда, вместе с еще одним кандидатом на роль Левши — Яковом Леонтьевым. Но из того легенды не вышло: он на чужбине загулял и то ли сгинул, то ли просто женился. Невозвращенец, в общем.
А Сурнин оказался прилежным, смекалистым и трудолюбивым. Заграницей зажил безбедно, весьма прилично зарабатывал и был у англичан на хорошем счету. Его успехи произвели впечатление на русского посла Воронцова, и он перед возвращением на родину вручил ему письмо для Потемкина, в котором рекомендовал использовать Сурнина так, чтобы тот мог принести максимальную пользу для России и ее армии. Воронцов писал, что мастер способен «производить в действие приобретенные в Англии знания» таким образом, что «Русская армия получит таковые выгоды в поправлении приборов для ружей, карабинов, винтовок и пистолетов, каковых ни за какие деньги купить нельзя». В общем, Сурнин оправдал доверие высочайших особ, отправивших его за границу, и спустя пятнадцать лет вернулся сильно преуспевшим в оружейном деле. По дороге, в отличие от Левши, не пил, головы в лазарете не расшибал и документов не терял, до Тулы добрался нормально, свой опыт передал и даже более.
Контрабандист и шпион
Вместе с опытом Сурнин нелегально — при помощи российских дипломатов — вывез из Англии «до полторы тысячи разных сортов инструмента для образца». Плюс семь чертежей разных машин и печей, употребляемых в оружейном деле. И еще семь рисунков с устройствами для производства всяких пуговиц, пряжек и т.д.
И, чего уж там: шпионом был талантливый оружейник Сурнин. Он сохранил контакты с одним из ведущих британских инженеров Генри Ноком, у которого, собственно, и учился. Тот на прощание обещал сообщать «какие только откроются вновь успехи и машины» и слово свое, видимо, держал.
Титулярный советник
Сурнин действительно оказался весьма ценным кадром, к тому же, в отличие от Левши не был пьяницей. Правда, с его официальным статусом разбирались годами. В конце концов, специальным рескриптом Екатерины II его назначили «мастером оружейного дела и надзирателем всего, до оружия касающегося». В этой должности он блестяще справился с возложенной на него задачей добиться взаимозаменяемости деталей оружия. Левша-Сурнин организовал производство, где изготовлялись детали «с таковой аккуратностью, что все части одного ружья ко всем прочим подходить могли». Теперь это называют унификацией. До Сурнина ничего подобного у нас не было: каждое изделие получалось штучным, уникальным, а, значит, и запчасти для него приходилось изготовлять вручную.
В 1806 году Сурнин получил в «награду отличных трудов и ревности к службе» 1000 рублей — весьма и весьма приличную по тем временам сумму. Через несколько лет он умер в почете, достигнув к своим 44 годам положения, практически невозможного для мастера-оружейника: при том, что простолюдин выше XIV класса подняться не мог даже теоретически, Сурнин закончил жизнь в чине титулярного советника IX класса.
Не левша, но правша
А был ли Левша левшой? А вот не факт. Ну когда там мастеровым было обращать внимание на то, кто какой рукой работает? Лишь бы дело спорилось. К тому же малограмотными все были, армию, вон, и ту приучали маршировать по принципу «сено — солома». И Алексей Сурнин левшой, видимо, не был – нет никаких упоминаний об этом. А имя Левша — это скорее от Лев—Лева—Левша… или Лаврентий, или Леонтий, или Алексей — Леша...
Пряник, но не памятник
Историю жизни Сурнина восстановили относительно недавно. После прихода к власти большевиков казенное Чулковское кладбище, где еще Петр I повелел хоронить оружейников, оказалось заброшенным, а захоронение мастера считалась утерянным. И лишь лет 17 назад тульские краеведы нашли могилу, а остатки надгробия обнаружили на кладбищенской свалке. В Туле так и не отважились назвать могилу Алексея Сурнина могилой Левши, а легенда, вот, живет…
Памятника Сурнину нету. И Левше тоже. То денег нет, то место найти не могут. Хотя цоколь с полустертой надписью «На этом месте будет установлен…» присутствует. Был он и эмблемой завода, и водкой, и даже на знаменитых тульских пряниках его печатали, но на постамент, увы, так и не поставили.