Я буду лежать на диване и читать про Бейонсе в журнале Cosmopolitan. Интересно, сколько раз ей кричали вслед что-нибудь вроде «черножопая выскочка»? Нет, это не имеет ровным счетом никакого значения, у Бейонсе такое восхитительное платье с будоражащим воображение декольте, атласная кожа и улыбка на миллион долларов — при чем тут расизм? Или вот Эдуард Лимонов на обложке последнего Rolling Stone. Эксцентричен, скандален — в общем, есть, о чем почитать. С фигой в кармане. (Мне тоже необходимо будет обзавестись собственной фигой. Может, имеет смысл измазать белого плюшевого медведя красной краской?) И черт бы с ней, с борьбой за русское жизненное пространство, которой занимается НБП. Пишут, что Лимонов герой, но не просто герой, а герой-любовник.
Просто героев искать на этих страницах бесполезно. Только герои-любовники. В общем, персонажи. Взять человека, запихнуть его в золотой в стразах саркофаг и то, что не влезает, отрезать к чертовой матери. Значит, лишнее. И вот — мумифицированный персонаж, на которого нужно равняться, которым нужно восхищаться или, по крайней мере, которому нужно удивляться.
Герой в саркофаг не влезет, отрезать придется столько, что лучше даже и не начинать. Если бы подобные издания стали этим заниматься, то о двух героях наших статей (смотрите рядом с моей колонкой) они бы, наверное, напечатали такие тексты: «В президентский полк могут попасть только светловолосые юноши ростом не меньше 180 сантиметров. Один из таких красавцев, курсант президентского полка Михаил Гуков, спас от верной смерти двенадцать человек, вытащив их из автобуса, упавшего в ледяную воду». «Юный герой из города Нальчика заинтриговал всех своим нежеланием называть свое имя. Он принял участие в спасении школьников во время штурма боевиками второго ОВД. Нам остается только гадать, кто же этот таинственный Мистер Икс». Хотя нет, не напечатали бы. Героизм и пошлость несовместимы. «Штурм», «смерть», «страх» — это запрещенные слова, им нет места в жизни, которой «нужно жить». Штурм — только бескровный, смерть — только метафорическая («небытие»), страх — только как маска убийцы в трилогии «Крик»: нестрашный и идиотский. Героям, видимо, тоже нет места в такой жизни, потому что героизм — это очень больно, а кому нужна боль, особенно чужая? И герои остаются неизвестными и ненужными, персонажи куда более востребованы.
...Утро началось с категоричного заключения в мой адрес: «Так жить нельзя». Я обвела полоумным вглядом свою утреннюю действительность в виде переполненной пепельницы, разбросанной по комнате одежды, клубка проводов, смятой постели, зеркала, в котором я увидела девушку с полоумным взглядом, и подумала, что, возможно, мой друг прав — так жить нельзя. Ответа на вопрос «А как жить можно?» я не получила — нужно было спешить встать в утреннюю пробку. Надо бы сложить одежду в шкаф, вытряхнуть бычки из пепельницы, расставить флакончики с духами ровными рядами на комоде, приучить себя пользоваться нормальной посудой, а не одноразовой. И не забыть водрузить белого с розовыми пятками медведя от Hallmark на диван. Чтобы было чисто и красиво. Приехать вечером домой, завалиться рядом с этим медведем на диван и почитать что-нибудь чистое и красивое. Буду смотреть на розовые плюшевые пятки, на ровные ряды флакончиков и думать, что я живу так, как жить «можно» и даже «нужно».
На самом деле, у меня никогда не будет такой кожи, как у Бейонсе на обложке Cosmopolitan — просто потому, что фотография отретуширована. На самом деле я отлично помню, что написано в манифесте «Воля НБП» и не считаю этот текст проявлением эксцентричности и неординарности автора. На самом деле я никого не призываю видеть жизнь такой, какая она есть на самом деле. На самом деле у меня дома бардак, но я считаю, что можно и так жить.